Эпиграф.
Темно. Тишина. Вдалеке слышится надрывистый женский голос, который постепенно становится все ярче…, немецкая речь почти не узнаваема:

- Ich heise Nena Schmidt…

Наступило долгое молчание, слышится звук катящихся и звонко падающих на что-то твердое слез, судорожное дыхание, опять голос, но с большей болью…

-Я не могу так больше…, столько прошло лет, а мне всё также больно… это невыносимо…. Дайте мне ещё один шанс!!!! ... пожалуйста…<

Другой, более объемный, похожий на мужской голос спокойно спросил её:

- Что с Вами произошло, Нейна?

-Все случилось в середине XV века...

I.
Мне было шестнадцать лет, когда все началось. Мы жили недалеко от Бремена, содержали небольшой постоялый двор. Мне не нравилась та жизнь, которая у меня была. Почему-то всегда хотелось чего-то большего, романтического, и место моей мечты находилось далеко от дома. Надоела отцовская мораль, и с матерью мы не могли найти общий язык. Я не собиралась всю жизнь следить за хозяйством, убирать за непослушными детьми и выходить замуж за рыжего соседа, у которого явно с головой были большие проблемы. Я всегда отличалась взбалмошным, неуравновешенным характером, и не умела уступать, лидерство, даже в том, что было мне совсем не нужным. Все должно было оставаться за мной, особенно если дело касалось женского соперничества.

Однажды ранней весной к нам в дом постучались испанцы. Они сняли у нас комнату и обещали остаться не надолго. Девушка, а её звали Оливия Освальдо, была моей ровесницей, и мы легко нашли общий язык. Парень сначала показался мне странным из-за того, что говорил без акцента, но потом я поняла, что он хороший друг и очень приятный собеседник.

Как-то после ужина они поведали мне свою историю. Оказалось, что они знакомы друг с другом практически с детства, хотя, мне было трудно понять, о каком детстве может идти речь, если Антонио, старше Оливии почти на 12 лет. Они уже давно любили друг друга и мечтали пожениться, но их семьи имели отличную от их точку зрения. Оливия и Антонио Бартез бежали из родного города.

Теперь они искали своего счастья в наших местах. Казалось, что они почти нашли его. Они поселились в нашем доме и стали членами моей семьи. Оливия была для меня сестрой: мы также дружили и любили друг друга как две сестры, и также ссорились и соперничали друг с другом. Все было замечательно скучно. Антонио стал нервным, он не привык к тяжелой работе. Стараясь этого не показывать, всегда говорил, что любая работа требует уважения и любви. Ливи такая жизнь тоже уже давно наскучила. В её душе ощущалась какая-то пустота. Весь мой дом ожидал только толчка со стороны, который бы изменил наше заурядное существование.

Ранним утром следующей весны, дверь нашего дома открылась для двух путников. Лодт Петт и Клаус Пакнишдт следовали в Мюнхен. Гости, как и положено, были с почтением нами приняты. Странники рассказывали нам о цели их визита в Мюнхен, о курьёзах, которые происходили с ними. Рассказы о других местах, о Швеции были мне безумно интересны. Я ведь никогда не была за пределами нашего маленького хозяйства, не считая того, что мама брала меня в город иногда, чтобы продать или купить кое-что. Они были безумно обаятельными. И это заметила не я одна.

Когда зашел разговор об отъезде Лодта и Клауса, Ливи и Антонио решили уехать с ними. Это был мой шанс. Мысль о том, что я останусь одна с родителями и потеряю единственную подругу, меня совсем не радовала. А здесь, открывалась прекрасная возможность для осуществления моей мечты. К тому же, Лодт меня звал с собой, а Клаус против не был. Я до последнего момента отказывалась. Но когда я увидела, как телега надежды покидает наш двор, что-то екнуло во мне. В семнадцать лет я выбрала свою судьбу.

II.
По началу моё первое путешествие вызывало лишь восторженные эмоции. Безграничные просторы, прелестная компания, я, сбежавшая из дома, что могло тогда быть лучше, чем то, что я имела. Лошадью попеременно управляли Клаус и Антонио, и, таким образом, нас развлекал Лодт, шутками и интересными легендами. Этот швед быстро вскружил голову нам обеим.

Ранняя весна – не лучшее время для путешествий. Недельный дождь выбил из строя Антонио. Его охватила сильная лихорадка. Надо было найти замену. Лодт не мог управлять лошадью из-за вывиха, который он получил в результате странного ночного инцидента с Клаусом, о котором нам не суждено было узнать более подробно. Ливи никогда не ладила с животными. Заменить Антонио было суждено мне. Да, этот факт сыграл на руку Ливи, которая, ухаживая за Антонио, невероятно сблизилась с Лодтом. Меня одолевала ревность, или обида, я не знаю, что это было, но задевало то, что она могла быть там, а я нет. Но во всем есть свои плюсы: я узнала поближе нелюдимого Клауса. Он оказался очень мил. Я узнала много всего о его жизни, взглядах на вещи, и пришла к выводу, что мы в чём-то очень похожи.

Состояние Антонио ухудшалось с каждым днём. Надо было что-то делать. Мы добрались до Мюнхена. Потратив деньги на комнату, мы остались ни с чем. Средств на лекаря не было. Друг Лодта, ради которого он ехал сюда, на встречу не пришел. Тихая паника охватила всех нас.

Единственной надеждой был Бог. Мы с Ливи каждый день больше часа молились со слезами на глазах и за Антонио, и за наши судьбы. И однажды, когда мы вышли из церкви, мы увидели, что недалеко от входа замерла толпа. Было не сразу понятно, что произошло. В центре стоял Клаус. Он пел свою любимую песню. Это было что-то невероятное. Вдруг к нему присоединился Лодт. Чтобы пробиться сквозь толпу, нам понадобилось почти десять минут. Мы не верили своим глазам: люди, окружившие ребят, подходили и бросали деньги в плащ Клауса.

Мы бросились за лекарем. Нас не беспокоило то, что никто из нас не ел уже три дня. Тогда, самым важным для нас была жизнь Антонио.

Он пошел на поправку, а мы, каждый день ходили к церкви и зарабатывали на жизнь пением. Через несколько дней нам даже удалось купить инструмент. Все стало налаживаться.

Однажды ночью, Ливи призналась мне, что разрывается между Лодтом и Антонио. Она не могла решить, кто ей дороже. Я понимала, что она взывает к моему сочувствию, но мне не хотелось её жалеть. Ведь я то точно знала, что Лодт мне нужен, и без битвы я его не отдам. Только одно меня смущало - сам Лодт. Мои размышления о нем, меня пугали. Я не могла понять, почему Лодт не может выбрать сам. Он обольщал нас обеих, и никому не отказывал. Почему он вел такую игру? Несмотря ни на что, эти размышления не казались мне тогда очень важными. Меня более интересовал вопрос боя, боя за него.

Как только Антонио поправился, а мы подкопили чуть-чуть денег, было решено ехать дальше. Нас что-то тянуло вперед, и мы не могли оставаться на месте.

Мы удачно зарабатывали, выступая в разных городах. Нам больше не приходилось спать под открытым небом. Мы могли себе позволить любую таверну в любом городе на какой угодно срок. Моя детская мечта – роскошное платье как у богатой особы, перестала быть несбыточной. Нас приглашали на свадьбы, именины, рождество. И мы никогда не были в обиде – нас везде тепло принимали. Романтика, счастье, свобода.

III.
В одном из прекрасных немецких городов мы решили отпраздновать своё удачное выступление. Там был один из лучших кабаков Европы. Вечер был удачным: столы ломились от еды под громкую, весёлую музыку. Я уже собиралась уходить и решила найти Лодта, чтобы он проводил меня. Отыскав его глазами в толпе танцующих, я замерла на месте. Он танцевал с какой-то безвкусной местной девицей, которая так и жалась к нему. Меня охватила волна негодования. Он не только не отстранялся от неё, но и сам притягивал к себе, шептал ей что-то на ушко, а затем с самодовольным видом целовал её в губы, шею….

Меня пьяную, танцующую неприличные танцы, распевающую веселые песни несколько раз пытались снять со стола. Но каждый раз, я устраивала из этого большое представление с овациями и небольшой погоней по столам. После моего визита, этот кабак можно уже было не считать одним из самых лучших.

Меня вынесли, я только и успевала махать руками в воздухе и бить Клауса по плечу. Мой мятеж длился до тех пор, как он втащил меня в трактир и окунул в бак с водой. Буйство сменилось слезами. Мне казалось, что меня все бросили, я была никому не нужна. Я жалела о том, что ушла из дома, вела бродячий образ жизни. Я не понимала, почему к двадцати годам у меня не было ни ответной любви, ни своего дома, ни семьи…. Все это было перечеркнуто в тот момент. Никто, никто не мог понять моей тоски и обиды.

Клаус пытался прочувствовать мою боль. Тогда в первый раз в жизни я поняла, что кто-то действительно хотел понять меня, принять той, какой я была на самом деле.

Следующее утро мы встретили вместе.

Я не понимала, что со мной происходило. Меня не устраивало то положение дел, которое складывалось. Изначально моей целью был Лодт. Появление же в моей жизни Клауса, путало все карты. Теперь я понимала, о чем говорила Ливи, когда рассказывала мне о тяге и к Антонио, и к Лодту. Со мной происходило то же самое. Я поняла, что влюбилась в обоих: в Лодта и в Клауса. Любовь была странной: мне каждый нравился по-своему, что-то привлекало меня в одном, а что-то совершенно другое в другом. Но я, определенно, могла сделать свой выбор. Он был не в пользу Клауса, ведь выходить из борьбы в тот момент, было не в моих правилах.

Я была то с одним, то с другим. Ливи тоже не отличалась постоянством, удачно совмещая свой роман с Антонио с похождениями к Лодту, который был без ума от неё. Антонио, как мне казалось, ничего об этом не знал.

Однажды, меня вывело из себя то, как Лодт с ней обходился - ничего подобного по отношению ко мне, я и не видела: нежность, ласка, признания в вечной любви… Тогда-то Антонио и узнал обо всем. Я попросила его придти в парк, где было намечено свидание Ливи и Лодта. Запечатлев момент поцелуя, Антонио мужественно и спокойно удалился.

Успех был потрясающим. На следующий день после того, как Оливия и Антонио расстались, Ливи пришла ко мне вся в слезах. Я поняла, что она любит только Антонио, она запуталась и не смогла правильно оценить своё отношение к Лодту. Лодт приставал к ней, предлагал выйти за него замуж, но она ему отказала. Ливи пыталась все объяснить Антонио, но безуспешно.

Я не знаю, узнала ли Ливи о том, что Антонио видел её и Лодта, но вместе они уже не были. Антонио полностью замкнулся в себе, почти ни с кем не разговаривал, а если его о чем-то спрашивали, отвечал с неохотой. Пару раз я видела, как он по ночам оставлял свою комнату, и куда-то уходил. Иногда он приходил пьяный, иногда мрачный, а иногда было заметно, что по его щекам недавно текли слезы. Дело было сделано. Моя месть была успешной и ужасной. Тяжело было сознавать, что Антонио из-за меня стал таким, но я открыла ему глаза на правду, и это, на мой взгляд, было честно по отношению к нему.

Нужно было лишь закрепить успех. День нашей с Лодтом свадьбы был назначен.

В тот момент мы перестали выступать вместе. Каждый был сам за себя.

Оставалась неделя до свадьбы, когда ко мне пришел Клаус. Он умолял меня не выходить замуж за Лодта, говорил о своей любви, о том, что готов на все ради меня. Мне было больно слышать всё это, но разум был сильнее моего сердца. Я сказала, что не люблю его и никогда не любила, а Лодт для меня был всем. За два дня до свадьбы, с той же просьбой пришла Ливи. Она предупреждала меня о том, что я никогда не буду счастлива с Лодтом, что он не любит меня и променяет на любую такую же с хорошенькой мордашкой. Она не забыла и про Клауса, о его чувствах я ещё раз услышала от неё. Вся её речь строилась на одном доводе: я разрушу свою жизнь, жизнь Лодта и жизнь Клауса. Мне было все равно. Моя цель была превыше всего, хотя я прекрасно знала, что Лодт любил не меня. Он любил Ливи.

Чтобы не допустить моей свадьбы, Ливи отправилась к Лодту. Окончательно потеряв надежду вернуть Антонио, она согласилась пожертвовать собой ради всех нас. Наверное, она думала, что её жизнь уже ничего ни для кого не значит, она окончательно испорчена, и хуже уже все равно не будет. Она ошибалась.

На следующий день я узнала, что меня отвергли. Ливи и Лодт справили свадьбу в одной из Мюнхенских церквей. Я не хочу рассказывать о том, как тяжело мне тогда было, но это было ничто на фоне последующих событий.

Что стало с Антонио – необъяснимо. Он знал, что Ливи любила его, он также знал, что они не могли быть вместе. Он винил во всем себя. С каждым днем мне было все тяжелее смотреть на него, на его мучения.

Так продолжалось около полугода. За это время мы с Клаусом насовсем осели в Мюнхене и поженились. Я не помню, чтобы до этого момента я когда-то у кого-то просила прощения. Мне это стоило больших усилий, но я, к большому своему удивлению, не почувствовала унижения или какого-то оскорбления своего достоинства. Я знала, что не заслуживала прощения. Клаус простил мне все, даже то, что я не могла сама себе простить. Как человек может так спокойно простить другого, когда его отвергли, предали, наговорили много всякой гадости?

Мы с Клаусом, во время одного из визитов к Антонио, рассказали ему о том, что Ливи ждёт ребенка. Он сидел так, словно мы ему ничего не говорили, продолжая беседу на другие темы. Он был очень спокоен, и ничто не предвещало беды.

Антонио нашли повешенным на следующее утро.

На следующий день после похорон Ливи отравилась.

Лодт уехал из Мюнхена, и мы о нем никогда ничего больше не слышали.

Эпилог.
-У нас с Клаусом было 4 ребенка - 2 девочки и 2 мальчика. Мы очень любили друг друга и прожили долгую жизнь, но счастливы так никогда и не были.

Молчание, в котором по-прежнему было слышно тяжелое судорожное дыхание женщины, обрывавшееся стонами, опять воцарилось в темноте:

-Ваше время пришло, Нейна,- оборвал тишину тот же странный голос, - Я дарю Вам второй шанс…. Помните, никто Вам не поможет, все зависит только от Вас…. В этот раз будет сложнее…. Если Вы не справитесь, Вы увеличите Ваше страдание.

***

Уже прошло более чем 500 лет. На дворе XX век. Наступает время исправления ошибок. Но будут ли они исправлены? Не каждому человеку дается время – следующая жизнь на исправление ошибок. И лишь в редких исключениях человек может вспомнить свою предыдущую жизнь. Таких случаев 1 на миллиард.

***

Сегодня 28 января 2004 года.

Brian Littrell успешно женился в 2000 году, и у него родился замечательный сын. Лодт Петт – это Брайан.

Howard Dorough и Nickolas Carter остаются в данный момент холостыми.<

***

Одной ночью, одна из миллионов девушек, живущих сегодня на планете Земля, узнает или уже узнала, что Нейна Шмидт – это она. Быть может эта девушка – Вы, которая только что узнала её историю.

(авторы Julia & Anna)